Игра с Судьбой. Рассказ

[elfiena]

Автору нужна помощь. Рассказ подается на конкурс с возможной публикацией в сборнике. Поэтому нужна критика, поиск очепяток, неточностей и ляпой, ну или просто дружеская поддержка )

Знаешь, это важней, чем сон, это важней, чем явь,
Если б я был не тобой спасен - это был бы не я…
- Снова сетевой конкурс?
- Угу.
- Оль, и когда ты с ними успокоишься?
- Когда победю… побежу… ну ты понял!
- То же мне литератор! Не умеешь ты побеждать – азарта маловато!
- Ой, опять начинаешь?! И вообще ты меня поддерживать должен и вдохновлять! Муз как-никак!
- Поддерживаю и вдохновляю! – с издевкой произнес он. Не любил Доминик, когда я его музом называю. А что поделать, если он для меня им стал?
- В таком случае налей мне еще чаю, - я не отрывая взгляд от монитора компьютера, протянула ему кружку.
Послышался усталый вздох - Доминик неохотно поднялся с дивана и, проходя мимо меня, забрал чашку. Выключатель на кухне слабенько пискнул под сильным и злобным щелчком, чайник ворчливо забулькал, когда в него наливалась вода, и застонал от силы, с которой его опустили на конфорку газовой плиты.
- Ты бы не миниатюрками баловалась, а романом занялась! – заявил Доминик, аккуратно поставив пол-литровую кружку слева от монитора.
- Не-а, лень! – я мотнула головой, убеждая себя не прикасаться сегодня к незаконченному роману.
- Какая хоть тема? – спросил он.
- «Игра с судьбой», - крикнула я.
- А чего пафосно так? Не могла что-нибудь злободневное выбрать?
- Тебе никогда не нравятся мои конкурсные рассказы, - возмутилась я. И даже картинно надула губы, но обиду я изображала напрасно – Доминик снова ушел на кухню.
Я слышала, как он взял с подоконника пачку сигарилл и вытащил одну, как подкурил от синего газового цветка, как глубоко вдохнул дым со вкусом вишни. Сейчас он сварит кофе и вернется в комнату, принеся с собой аромат кофе с корицей, вишневой сигариллы, путешествий и «безуминки». Он всегда приносил с собой то, чего мне не хватало в этой точке времени и пространства.
- Ты расходуешь талант и силы на пустяки! – это был запоздалый ответ на мое возмущение. Мне даже показалось, что он специально уходил на кухню, чтобы обдумать его.
- Для тебя все помимо романа пустяки!
- Ага, - согласился он. – Ради него я тут.
- Из-за него, - поправила я Доминика и тут же отвернулась к монитору, чтобы не видеть, как он помрачнел. Он не любил вспоминать, каким образом он очутился в моем мире, рядом со мной.
- Ты пиши-пиши! А то не успеешь вычитать, и мне опять ошибки за тебя исправлять!
Я насупилась и обиженно ответила:
- Вспомнил! Когда это было?!
- На прошлом конкурсе и позапрошлом, и еще несколько раз…
Он не стал договаривать, а поставил пустую чашку из-под кофе на пол и взял в руки гитару. Стал ее настраивать, чтобы сыграть одну песню. Для меня.

Он забыл, как творить чудеса,
Но гитарные струны
Оставляли на улицах-снах
Полустертые песни…
Он начал петь, и я забыла обо всем. Он пел эту песню, когда я снова и снова бросалась в пучину сетевых конкурсов и сражений. Пел с шутливой улыбкой, едва сдерживая дрожь в голосе. Как будто пел о себе.
У Доминика тихий вкрадчивый голос. Он говорит, пришептывая. Но когда он поет, мягкость шепота оборачивается звоном металла. Он становится самим собой - не придуманным мною персонажем романа, не воображаемым «музом», не возможным демиургом-полубогом – а простым парнем по имени Доминик.
«Так улыбнись, улыбнись, и город спасен, я стрелу с тетивы сниму…»
Откуда эта фраза? Из песни? Может быть. Но уже другой. А может, из мыслей. Из образов у меня в голове. Неважно. Сейчас я могу думать только о романе.
Я спешила - пальцы отбивали на клавиатуре ритм шаманских барабанов. Не следила за чистотой текста – будет время для кропотливой и размерной работы. Сейчас главное - успеть! Добежать, долететь, доползти! Чтобы спасти! Моего Муза! Моего Доминика!
Продлить его жизнь еще на день.
Я чувствовала нервное возбуждение, как и в первый раз, когда вывела одного из второстепенных персонажей на авансцену. Тогда я еще не знала, что «история последней парты» превратится в роман длиною в жизнь. Его жизнь.
К незавершенному тексту я возвращалась каждый день. Иногда писала через силу: хоть слово, хоть строчка. Временами - медленно и вдумчиво, рассчитывая будущие ходы. А бывало, что неслась стремглав, как сейчас. Но всегда останавливалась всегда на полуслове, словно иссякала вся энергия, и меня оставлял запал. А может специально, чтобы обязательно вернуться и дописать до конца, хотя бы слово.
Пока я сочиняла, он был жив. А пока он рядом со мной, я могла сочинять.
Я никогда не допишу этот чертов роман! НИКОГДА!
Потому и распылялась на конкурсы. Тянула время, играя с судьбой. И так уже год.
Откинувшись на спинку стула, я стала прислушиваться к его дыханию, его голосу, его присутствию.
Ровно год назад я перенесла выдуманного героя в реальную жизнь. Каким образом так и не разобралась. Я всего лишь хотела его спасти.
«Доминик сидел на полу, привалившись спиной к двери. Правой рукой он сжимал пистолет. Его левая рука касалась холодного бетонного пола - так, чтобы в секунду опасности поднять на ноги тело, сбросить оцепенение сна. Глаза его закрыты, дыхание незаметно, можно подумать, что человек мертв, но он спал. Слишком крепко для обыкновенного сна…»
Неслучайно я наткнулась на этот абзац. На строки, которые стали поворотными и для Доминика, и для меня.
А ведь тогда была середина февраля, как и сейчас. Зима напомнила о себе морозами и приступами хандры.
Я возвращалась с работы в одиннадцатом часу, уставшая, сонная и нагруженная отчетом в Статистику. Вышла из лифта и увидела его. Он подпирал спиной дверь в квартиру, сидя на полу. Спал, чуть склонив голову к левому плечу, и улыбался, открыто, безмятежно.
Я невольно приблизилась к Доминику и тронула его за плечо. Он дернулся, просыпаясь, и направил на меня пистолет. Этот нелепый пистолет. Чтобы его нарисовать я облазила все русскоязычные сайты, посвященные огнестрельному оружию. Смесь бластера и револьвера, вместо пуль - энергетические разряды. Я отступила назад и выставила вперед папку. Как будто отчеты в Статистику спасут меня от разряда.
Несколько секунду он держал меня на прицеле, а затем опустил оружие и поднялся на ноги.
- Извини. Я не хотел тебя напугать.
- Да ничего, - я старалась ответить безразличным тоном, но выходило неважно. И папку все еще прижимала к груди. Немного поколебавшись, я все-таки озвучила сакраментальный вопрос. – Как ты сюда попал?
- Не знаю, это я тебя должен спрашивать, - Он выглядел растерянным, даже испуганным. Мне сразу захотелось обнять его, пригладить вечно взъерошенные волосы.
- А я тут при чем? Я ничего не делала! Ты… тебя не существует! Ты вымышленный персонаж! – в один момент я оказалась на грани истерики. Тревога и непонимание пришли не в ту секунды, когда Доминик направил на меня пистолет, а спустя пару минут. А ведь я уже обрадовалась своей стойкости.
- Ладно, Оль, я понимаю, что оказался в неподходящем месте в неподходящее время. Я жив, что уже немаловажно. Скажи только, куда я могу пойти. И я уйду, не буду тебе мешать.
Он как раз приблизился ко мне. Уставший, не спавший несколько дней, если не считать пары часов под дверью квартиры, замерзший и голодный. Я должна была его убить в этой главе, но не смогла.
Он пережил вторжение в Мирреду. Наблюдал, как инвейдеры высасывают жизнь из всего живого вокруг: из самой планеты, из людей, из других живых существ. Вторжение невозможно было остановить, а инвейдеров уничтожить. Как противостоят тем, кто не имеет телесной формы?
Но они ушли также стремительно, как и пришли. Оставили по себе пустые города и хаос уцелевшего мира. Глобальное стало частным, мир распался на мирки, где каждый сам за себя. А борьба за место «под солнцем» из фигурального выражения превратилась в реальность, ведь солнце надолго скрылось за плотной пеленой облаков, бросив весь белый свет в объятья вечной зимы. А дальше… я еще не дописала.
Я остановила его, когда он подходил к лестнице:
- Не уходи. Моя истерика уже закончилась. Наверное, я слишком сильно хотела, чтобы ты оказался здесь, а не на холодной и разрушенной Мирреде. Давай я тебя хоть чаем напою!
Он зашел ко мне, чтобы согреться за чашкой чая, а остался на целый год.

***
- Во что сегодня сыграем?
- В карты. В «подкидного дурака», - ответил Доминик.
- Ольга дурно на тебя влияет, - заметила Михо, умело тасуя карты.
- А что в твоем понимании «дурно»?
- Не будем разводить философских диспутов! Я насмотрелась, как ты умеешь тянуть время.
Карты упали на стол. Козырь – трефа. Семь-десять, десять-дама, дама-туз, отбой. И по новой. Это не покер, но Доминик все равно блефовал, даже жульничал, а женщина делала вид, что не замечает. Иногда поддавалась, иногда разбивала в пух и прах. Но в конечном итоге зачастую он побеждал.
Ведь за каждый проигрыш расплачивалась Оля – жуткой головной болью. Сначала она скрывала недомогания, но когда один из приступов довел ее до полуобморочного состояния, Доминик перестал слушать ее отговорки. Он вспомнил, какие точки массировать, чтобы утихомирить боль. Вспомнил все, чему его учили выжившие после встречи с инвейдерами. Счастливчиками их вряд ли можно было назвать – истощение, головная боль, слабость всего организма, с которыми как-то надо было справляться. И ведь справлялись.
- Тебе снова повезло, - заметила Михо, подмигивая. Для богини судьбы – это немалое проявление эмоций, тем более мимики.
Женщина неторопливо собрала карты и выжидающе глянул на Доминика. Она хотела услышать его ответ.
- А ты снова поддалась.
Мужчина поднялась, упираясь рукой о столешницу. Взглянул на Михо, словно проверял, не станет ли она раскладывать карты для новой игры. Но женщина убрала колоду в один из многочисленных и, как иногда казалось, бездонных карманов платья. Игра окончена. На сегодня. А завтра будет новая. С новыми правилами и новой целью.
И так уже целый год.
Играть. И выигрывать. Обманывать и жульничать. Все это, чтобы Оля жила. Чтобы она писала роман.
Хозяйка Судеб смотрела вслед уходящему Доминику. С сожалением? Нет. Она не знает таких чувств. Она ничего не знает кроме расчета и причинно-следственных связей. Она могла бы перерезать нить жизнь девицы, но Михо сама как-то призналась, что он так сильно спутал нити мирозданья, что уже не разберешься, что к чему. А рисковать она не станет. Придет время – и полотно само расправится-растянется.
Вот тогда она улыбнется. А он уйдет.
Доминик все это знал, но молчал. Зачем раскрывать свои козыри перед своенравной богиней? А Ольге он тем более ничего не скажет.
- Доминик, подожди! - окликнула его Михо. - Пойдем со мной.
- Куда? - мужчина обернулся на пороге.
- Пойдем-пойдем, - Михо поманила Доминика за собой вглубь пещеры. Мужчина пожал плечами и последовал за ней.
С той же покорностью, что и год назад. Во второй день пребывания в мире Ольги. Тогда богиня в первый и последний раз раскрыла свои чувства. Раздражение, обиду и ревность.
- Тебя не существует для этого мира! – Михо говорила тогда на повышенных тонах. А когда сама услышала, то болезненно поморщилась. Она не привыкла показывать свои чувства. Тем более перед смертными. - Твоей жизненной нити нет в полотне.
- Но мое сердце бьется, я дышу, хожу по земле, трогаю предметы, - возразил Доминик. Эту фразу он повторял неоднократно за те полчаса, что находился в пространстве-реальности богини. - Так что что-то тут не сходится.
- Все очень даже сходиться, - опять с раздражением ответила Михо. – Ты не родился в этом мире.
- Если быть честным, я вообще не рождался в привычном значении этого слова.
- Я знаю. Тебе придумала та девица.
- Ее зовут Оля, - возмутился Доминик, нарезая очередной круг по небольшой и круглой пещере.
- Меня не интересуют имена, которые дают друг другу мои нити.
- А должно бы. Ты же богиня!
- Да, богиня, демиург, творец. И я была единственной, пока…
- Не появился я. Так Оля стала демиургом, - он говорил с гордостью. Он восхищался Олей, своей создательницей.
- Не все так просто. Пойдем покажу.
Михо с легкостью поднялась с подушек, на которых до этого момента полулежала-полусидела и повела Доминика в Мастерскую. Туда, где вершится судьба каждого человека в этом мире. Где сплетается нить его жизни, связывается с другими в единое живое полотно.
- Вот нить твоей Оли, - Михо аккуратно двумя пальцами оттянула одну из нитей. - Что можешь о ней сказать?
Доминик пожал плечами.
- Ну, разноцветная.
Михо покачала головой. Мол, не туда смотришь.
- Она идет поверх полотна. Знаешь, почему? Потому, что Ольга должна быть мертва.
- То есть?
- Ее нить обрывалась на вчерашнем дне. Но твое появление вырвало ее из полотна. Ты спас ее, а она - тебя. Ведь и ты должен был умереть от ран в разрушенном городе. Или просто замерзнуть – ночи на твоей планете довольно холодны. Ты мог никогда не проснуться.
- И что теперь?
- Ты меня спрашиваешь? Я всего лишь ткачиха и пряха. Могу предположить, что тебе следует беречь свою Олю.
- И для этого ты вытащила меня из постели и накормила сказками?
- Надо же было познакомить тебя с мироустройством.
Тогда же Михо впервые предложила ему сыграть. Для начала в кости. Потом в шахматы. И еще какую-то игру. Она впервые играла с кем-то на равных условиях . И сколько она не пыталась, у нее получалось просчитать его ходы, разобраться в его манере игры, предсказать его тактику. Он был не во власти богини, не был одной из ее нитей в полотне.
Они вошли в Мастерскую. Ткацкий станок безмолвствовал, прялка сонно лежала на полу, краска в чане остыла и загустела. А как же человеческие судьбы? Жизнь всего мира?
- Должна же я хоть изредка отдыхать? - ответила Михо на безмолвный вопрос.
- Но…
- Время в моей Мастерской весьма несущественное понятие. Я могу им управлять и подстраивать под себя - свои возможности и желания. Разве я не заслужила хотя бы такой малой радости?
Доминик промолчал.
- Эх, я давно убедилась, что у нас разные взгляды на жизнь. Хотя тебя не сковывают запреты и стереотипы моего полотна, но ты мыслишь как его часть, его нить. А ведь можешь как демиург! Впрочем, мы отвлеклись. Смотри на полотно.
- Смотрю.
Мужчине с трудом удавалось сосредоточить внимание на незаконченном творении богини-ткачихи, когда вокруг: на стенах, в нишах, на потолке и даже на полу сгрудились другие полотна. Давно минувшие эпохи и вчерашний день. Цивилизации и войны, мимолетные прихоти и гениальные идеи, чувства и потребности - вся жизнь от рождения до смерти заключалась в одной простенькой нити с узелками, переплетенной с другими точно такими же нитями судеб в полотне.
- Да не по сторонам смотри! Вот нить твоей Оли, - Михо вытащила из накладного кармана длинную и острую спицу, которой указала на нужную нить. – Узнал?
- С трудом, - даже если бы Михо показывала эту нить не год назад, а вчера он вряд ли бы отыскал ее в пестром полотне.
- Она изменилась, - продолжала Михо. – И дело даже не в цвете, она стала плотно прилегать к остальным нитям. Узлов пока еще нет, но несколько переплетений уже было.
- Все исправляется?
- Да, но рано радоваться.
- Она постоянно вырывает обратно из полотна.
- И что это означает?
- Что-то или кто-то вытягивает ее из привычной жизни. Да вообще из жизни!
- А чего ты на меня так смотришь?! Я все делаю, как ты советуешь. Даже парня ей пытался найти. Только ничего не получилось.
- И не получится. Пока ты рядом, все ее внимания, вся ее жизнь отдана тебе.
- Ты мне предлагаешь уйти?
- Я ничего не предлагаю. Я показала тебе ее нить, обрисовала ситуацию, а решать тебе. Ты постоянно спасаешь ее, чтобы она спасала тебя. А не стоит ли изменить условия игры?
И не дождавшись ответа, богиня выпроводила остя из Мастерской. А сама уселась за станок. Мир уже и так долго пребывал в бездействии времени.

***
- Что пишешь? – спросил Доминик, заглядывая Оле через плечо.
- Как ни странно, роман.
- А как же конкурс? - искренне удивился он.
- Так на конкурс и пишу! Выложу выдержку из романа. Хочешь почитать?
Услышав про роман, Доминик неожиданно отпрянул. Как от удара, от опасности, от неловкости. Но ведь она не заставляет читать, а всего лишь предлагает
Он за год ни одной строчки из романа не прочитал. Зато добросовестно правил конкурсные работы. Никогда не предлагал поговорить о романе, не интересовался что же будет дальше. Он знал только то, что Мирреда в надежных руках.
- Ну раз не хочешь –то не надо! – она сказала, обернувшись, и картинно надула губы
- А как Мирреда соотносится с темой?
- Замечательно!
- И где там игра с судьбой?
- Тоже мне вспомнил! Это уже новый. «Владения Снежной Королевы»!
- И в Мирреде?
- Конечно! Аллегорически. В Мирреде вечная зима - чем не владения Снежной Королевы?
Она снова обернулась. Облокотилась о спинку стула, чуть склонила голову набок, чтобы лучше видеть его, Доминика, точнее, его глаза. И что только она в них нашла?
Сейчас, переполненная эмоциями и желанием писать - сплетать слова, прорисовывать образы, создавать миры - Оля казалась Доминику настоящей богиней. Может, оттого, что она так отлична от Михо?
В ней столько жизни! Столько света в золотистых с рыжинкой волосах, столько огня в желто-зеленых глазах, столько нетерпеливости в громких словах!
Она должна жить!
И не четырех стенах своей крошечной квартирки! Не привязанная к своему роману, к своему персонажу! Она зря называет его своим музом - никакой он не вдохновитель, а наоборт отвлекающий фактор.
Если он уйдет, она наконец-то сможет вынуться к нормальной жизни. Стать частью окружающего ее мира - нитью в полотне Михо. Она засуживает лучшего.

***
Стучал ткацкий станок, шуршало веретено. Позвякивали коклюшки, сталкиваясь между собой при переплетении нитей. Вот и все звуки в пещере-мастерской богини судьбы. Но до той секунды пока в божественном чертоге не появлялся Доминик.
Мастерская преображалась. Становился обжитой и уютной, пусть и в аскетическом понимании Михо.
Но сегодня богиня не успела подготовиться к приходу гостя. Голые серые стены с прожилками руд и гроздьями минералов, нависающий потолок, неровный пол давили, угнетали не меньше, чем руины Мирреды. А если еще задуматься об искривлении пространства, при котором пещера становилась необъятной, то можно попросту сойти с ума
Нити чьих-то судеб тянулись через всю пещеру. Обвивали всевозможные выступы и неровности, ползли по полу, натягивались между стенами, зависали в воздухе. Ни шагу не ступить, чтобы не коснуться одной из них.
Ткацкий станок замер, послышался недовольный вздох Михо, а затем и шорох ее платья, когда она вставала.
- Каким ветром тебя сюда занесло?!
Богиня подошла к Доминику, убирая с дороги нити и даже целые полотнища. И не успел мужчина даже подумать об ответе, как Михо продолжила возмущаться:
- Ты мог предупредить?! Знаешь ведь, что я не чувствую тебя и не могу предугадать твои действия! А у меня процесс! Безостановочный, между прочим! Представляешь, чем может обернуться такая неразбериха?! Не представляешь! Куда тебе! Ты же почти бог!
- Михо, извини, я не думал, что настолько… - Доминик попытался прервать поток возмущений, но с такой стихией за раз не справиться.
- Вот именно, что не думал! Все вы, выскочки-смертные, не думаете! А уж тем более, насколько эта работа тяжела и кропотлива! Один неверный узелок, одна порванная нить или затяжка - и все полотно можно в печку бросать! Его же не подправишь, не переделаешь!
- Подожди!
Доминик не выдержал и рванул вперед. Сделал всего два шага, непростительных, нарушающих, границу божественных владений. Он остановился, но не замер. Схватил богиню за плечи, хотел даже легонько встряхнуть ее, прервать истерику, но вовремя опомнился.
Михо застыла в изумлении от безнаказанной дерзости смертного, в испуге от собственной черствости, надменности. Как давно она не ощущала прикосновений? Объятий?!
Вечность. Не больше и не меньше.
Именно столько она плетет судьбы, забыв, что и сама когда-то была смертной женщиной. А ведь все человеческое ей еще не чуждо?!
Доминик не верил в свое безрассудство, боялся своей решительности. Он смертный, а Михо – богиня. Он ей интересен всего лишь как непредсказуемый игрок.
- Извини.
Доминик опустил руки и потупил взгляд.
- Для чего ты все-таки ворвался в мою мастерскую?
Богиня отступила назад, отвернулась, сделала вид, что не слышала извинений мужчины.
- Я подумал над нашим разговором.
- И я тут при чем? – Михо попыталась вернуть голосу привычное спокойствие, а сорвалась на раздражение. Лучше бы молчала! В последнее время Доминик выводил ее из равновесия, пробуждал забытые эмоции. А она не собирается привыкать к ним!
- А трезвее неы не говорила, что мне надо оставить Ольгу, тогда ее жизненная нить опять сольется с полотном?
- Говорила.
- Я решил уйти.
- Куда? Я не могу пустить тебя свой мир - вдруг ты еще чью-то судьбу изменишь.
- Я возвращаюсь в свой мир. В Мирреду. А к тебе зашел попрощаться. И проверить смогу ли я перемещаться в пространстве без твоей помощи. Оказывается - могу!
- И все? Ты пришел из-за этого?
- Да. Я хотел попрощаться.
- Тогда прощай! – богиня сказала с безразличием и вернулась к ткацкому станку. Он снова размеренно застучал, зажужжала прялка, закипела краска в чане. В мастерской возобновилась работа - в мире Михо продолжалась жизнь.
Доминик пожал плечами и шагнул за предел реальности.
А Михо смотрела ему вслед, оставив без внимания все человеческие судьбы. Она вдруг вспомнила о своей судьбе. О своем даре и проклятье. О том, что она заперта в пещере, связана обязательствами, как и Доминик.
А ведь она могла не отпускать его! Могла промолчать насчет Ольгиной нити, привязать к себе или создать преграды на пути – она еще не растеряла магическую силу. Но вместо того она позволила ему уйти и не дала заметить своих расстроенных чувств.
Она сама выбрала свою судьбу. Давно. Очень давно. Вечность назад.

- Доминик?
В ответ тишина. Непривычная, угнетающая тишина. И темнота.
Куда же он могу уйти на ночь глядя? И он всегда предупреждал, если собирался выходить из дома. А тут ни звонка, ни смс. Странно.
Я включила свет в коридоре, потом в комнате. Бросила сумку на диван и подошла к компьютеру. Тот на удивление работал, значит, Доминик ушел недавно и ненадолго, иначе выключил бы его.
От прикосновения мышка дернулась, и экран «ожил». Было открыто два вордовских документа. Один с моим недописанным романом, а второй…
«Оля, прости меня, но я возвращаюсь. Понимаю, что должен был попрощаться, но тогда не смогу уйти. Михо (богиня Судьбы) говорит, что если я оставлю тебя, то твоя жизнь изменится к лучшему, а я желаю тебе счастья.
З.Ы. Я знаю, ты допишешь роман.
Не грусти. Лучше улыбнись!»

Руки задрожали, горло сдавили слезы, а сердце сжалось от поселившегося в теле холода.
Улыбнись?! Какая тут может быть улыбка?!
Я заплакала, давясь беззвучными всхлипами.
Как же так?! Почему? Зачем?!
Это ведь я спасла его! И спасала каждый день весь этот год. А он теперь ушел, просто ушел. Даже не попрощался по-человечески!
Я уронила голову на руки и затряслась в рыданиях. Как героини в бульварных романах, от которых я воротила нос. Оказалось, что я ни чем не лучше их. А ведь я демиург! Почти богиня…
Стоп! Что там про богинь?!
Шмыгая носом, я все-таки выпрямилась и положила пальцы на мышку. Прочитала еще раз послание Доминика. И снова чуть не разревелась.
Богиня Судьбы, значит, так ему сказала! А он послушался! Они сговорились? Решать за меня без моего же участия?
Доминик несколько раз упоминал, что играет с Судьбой, но я считала это шуткой. А в каждой шутки есть доля шутку. Теперь же эта дамочка отправила его восвояси. Ну, уж нет! Не для того, я его спасала, чтобы вот так просто отпустить!
Я заварила себе травяной чай, сделала пару бутербродов и только потом снова села за компьютер. Открыла файл с романом. Где я остановилась?
«Так улыбнись, улыбнись, и город спасен, я стрелу с тетивы сниму…»
Такой фразы я не писала! Может, Доминик? Нет, точно не он. Он даже не посмотрит в этот текст.
Я вроде что-то похожее слышала в песне, которая играла недавно плеере. Могла неосознанно набрать. Точно, надо музыку включить, чтобы заглушить эту тишину. Лучше что-то англоязычное.
Итак, город спасен.
«Мирреда была спасена. Доминик шел по безлюдным улицам, озираясь больше по привычке, чем по необходимости…»
А я улыбалась. Он хотел, чтобы я завершила роман. Я так и сделаю. Забуду о всех научных схемах, методах, основах композиции. Допишу - и все. Спасу всех - и точка!

Мирреда преобразилась за год. Мир приходил в себя после вторжения.
Доминик шел по улицам города, озираясь больше по привычке, чем по необходимости. Мародеров практически не осталось. Жители принялись налаживать быт. Построили теплицы, где из чудом сохранившихся семян выращивали овощи, а в одной даже собрали первый урожай злаковых. Кто-то разводил птиц, кур в основном. Откуда взялись первые цыплята Доминик не спрашивал. Он вообще старался поменьше контактировать с остальными жителями Мирреды, чтобы изменения в его поведении не вызвали подозрений - все-таки он целый год отсутствовал, хоть для окружающих он оставался тут, в городе.
Снег скрипел под ногами, морозный воздух обжигал легкие с непривычки. Сколько уже здесь? Неделю? А все еще не привык. В мире Ольги даже самые суровые зимние морозы не сравнятся хотя бы с осенью Мирреды. А ведь город располагался в сравнительно южных широтах.
Доминик зашел в подъезд обветшалого здания, которое он с недавних пор стал называть домом. В тайнике между вторым и третьим этажами забрал рюкзак с остатками консервов и замороженными овощами. Сейчас он поднимется на свой четвертый этаж, где он подыскал себе замечательную маленькую квартирку. Очень похожую на Олину.
Дверь раздражающе скрипнула, и в глубине квартиры послышался шорох и сонное бормотание. Доминик снял рюкзак с плеча и положил на пол, прислонив к стене. Пальцы инстинктивно сжали рукоять пистолета, а шаги приобрели кошачью мягкость.
Прихожая - никого. Дверной проем в комнату. Взгляд из-за угла. Никого. Вторая комната. На диване кто-то ворочался, завернувшись в несколько одеял.
Доминик осторожно приблизился к дивану, держа наготове пистолет.
- Ну наконец-то ты пришел! – донеслось из-под одеял.
- Оля?
- А кто еще!
Девушка вынырнула из одеял, но лишь для того, чтобы показаться Доминику, и снова закуталась в них.
- Не думала, что здесь настолько холодно, - пробормотала она.
- Что ты здесь делаешь? – Доминик присел рядом, чтобы Оля не выворачивала голову, стараясь поймать его взгляд.
- Тебя жду, - зевая, ответила она. – Разве не заметно?
- Но как ты сюда попала?
- Просто. Мэри-Сью никто не отменял. Я вписала новую героиню - Хельгу.
- И все?
- Ну да. Тебе потребовалось всего лишь желание, чтобы вернуться обратно. Моя Вселенная проста. И движет ею как раз желание.
Девушка улыбалась, игриво и восторженно. Словно радовалась своему успеху - она смогла, у нее получилось.
- Стой! С каких пор ты заинтересовалась устройством Вселенной?
- Год назад. Когда тебя перенесла в реальный мир. А потом, когда ты ушел, я поняла, что у тебя все получилось. Ты ведь не зависишь ни от кого. Даже я тебя не могла бы удержать, даже если бы захотела. Мне было так плохо без тебя, что я тоже решилась…
- Ты дописала роман?
- Ну… можно и так считать.
- То есть?
- Я поставила точку. Ее давно надо было поставить. Роман закончен, а история продолжается.
- Но кто-то же должен эту историю читать?
- Да? А мне казалось, что героям не нужны читатели. Какая разница вообще? Я тут. Как и ты. Я наконец-то увидела мир, который создала, людей, которых у меня больше не повернется язык назвать второстепенными персонажами.
- Но как же твоя жизнь?
- И что? Захотела и придумала ее себе. И написала. Нельзя разве?

***
- Конечно, нельзя! - подумала вслух Михо, бросая в огонь под чаном листы с рукописью Ольги.
Это она читает ее роман. Она позволила девице вырваться из сетей одного мира , чтобы попасть в другой. Она дала ей второй шанс. Шанс придумать себя.
Богиня судьбы подошла к полотну, свисающему со станка, и выдернула из него короткую разноцветную нить. Продела в иголку и воткнула в натянутую на пяльцах канву.
Стежок за стежком. Крест и гладь. Новые нити легли в узор. А то, что станок молчит и прялка не накручивает готовую нить – ничего. Эта реальность подождет. Еще немного осталось повозиться с другой – придуманной , к сожалением не Михо. А может и к счастью! Еще такой реальности ей не хватало. Тут за одной еле уследишь.
Иногда надо отдыхать. Потакать желанием. Как сейчас . Вот захотелось богине судьбы помочь девчонке-демиургу, которая так и не раскрыла толком свои способности. Захотелось - и все!
В сетке белой канвы запутались две фигуры. Девушка со светлыми волосами в клешах и вышитой рубашке и парень со странным пистолетом в правой руке. Левой он сжимал ее ладонь.
Белый фон Михо не понравился и она продолжила работу. Стежок за стежком, нить за нить – и вот девушка и парень стоят на фоне закатного неба. А может рассветного?
- Неважно, - подумала Михо и отложила пяльцы.
Она была довольна собой.
Михо, богиня, судьбы улыбалась.

- Доминик, пойдем! – я схватила его за руку и потащила в комнату с балконом.
Сама комната была холодной и необжитой из-за балкона, наверное. Но сам балкон просто чудо. Особенно сейчас - покрытый снегом с обледенелыми перилами. И с него открывался удивительный вид. Ради панорамы я и потащила Доминика.
- Ну что там такого, чего я не видел?! - возмущался он на ходу.
- Поспорим, что удивлю тебя?
- Да ты кого хочешь удивишь!
- Ну, так и не спорь со мной.
- Даже не пытаюсь. Какая красота…
Он замер, переступив порог балкона. Крепко сжал мою руку, то ли чтобы защитить меня, то ли чтобы я не сбежала и не оставила его наедине с «красотой». Чего скрывать, я и сама восхитилась!
Над заснеженным обледенелым миром занимался рассвет. Солнце откинуло одеяло из плотных свинцовых туч и несмело касалось земли своими лучами. Оно робко входило в уставший от холода мир, с опаской, что о нем уже забыли. Тепла от него пока маловато, но для улыбки хватит.
А мне хватит и одной улыбки.
Над Мирредой вставало Солнце.

Знаешь, это сильней, чем страх, это сильней, чем боль,
Держится мир на семи ветрах - и два из них мы с тобой...