Этим утром ветер с юга подул,
Он приносит дурные вести.
Это просто сигнал, знакомый лишь тем,
Кто не хочет сидеть на месте.
читать дальшеЗапах весны витал в воздухе - набухали почки, проклевывались первые листочки, зеленела глянцевая трава. Но ночи оставались холодными с далекими звездами, задернутыми шифоном туч.
И вот наступила первая ночь, когда подул ветер с юга. С юга другой стороны. Нет, от него не стало теплей: замешкавшиеся прохожие все также поднимали воротники плащей и пальто, вжимали головы в плечи, кутались в шарфы и пытались согреть озябшие руки в карманах.
Никто не заметил тени на развалинах некогда красивого здания, выкрашенного в бело-голубой цвет с ажурными балкончиками и лепниной. Сейчас это лишь груда кирпичей и камней за зеленым дощатым забором, которым неизменно ограждают стройки. Она мозолила глаза прохожим и автомобилистам, стоящим в дневных пробках на проспекте Победы.
Вот на этом холме развалин, ставшим курганом киевскому шарму, встретились они. Две тени. Темноволосая женщина в странных одеждах, смешавших моду многих эпох. И мужчина с вечно молодым лицом в подранных джинсах и белой вышитой рубахе навыпуск, босиком, но с домброй за спиной. Падшая богиня и вестник-проводник.
- Дует Южный ветер, - сказал он невзначай, скользнув взглядом по лицу и стану женщины.
- Я открыла окна, но двери все еще заперты, - сообщила она, поворачиваясь лицом к проспекту. Оранжевый свет фонарей окаймлял дорогу, служившую теперь полем битвы для лихих беспечных ездоков.
- Думаешь, еще не поздно?
- Поверь мне, для этого мира все уже поздно.
- Тогда для чего столько усилий? Чтобы наблюдать агонию?
- Не всегда то, что поздно, смертельно.
- А ты не боишься… - мужчина запнулся, повертел на языке запретное слово, но решившись, выплюнул недосказанное, - Их гнева?
- Чьего? Тех, кого вы называли богами? - женщина засмеялась. С долей призрения и яда. - Они ушли. И уже давно. Этот мир обречен… по их мнению.
- Но ты? Ты почему осталась?! - невозмутимость вестника улетучилась, остался только страх и непонимание. Он смертный, пускай и долгожитель, а она… она – богиня, хотя и падшая.
- Меня изгнали. Прокляли. Оставили среди людей, умирать вмести с теми, кем я пыталась играть когда-то в незапамятные времена.
- И теперь ты стремишься помочь нам, своим пешкам?
- Пешка может стать Королевой, но сама по себе она просто резная фигурка, - задумчиво произнесла она и тут же оборвала свой поток мыслей, вернув разговор в прежнее русло. - Сейчас не время для философии! Ты соберешь тех, кто сможет открыть двери?
- Да. Если все так плохо, как ты говоришь, то обязательно соберу сегодня всех! – сказал менестрель и повернулся спиной к женщине. Он шагнул вниз, в тень, которую создавали фонари, освещающие проспект.
- Все еще хуже… - тихонько вздохнула богиня и переступила с груды обломков на забор. Пройдясь по нему, как акробат по канату под куполом цирка, она спрыгнула на щербатый асфальт и побежала прочь, невидимая для человеческих глаз - никто не заметил черную кошку.
На этот домик возле Золотых Ворот на улице Рейтарской мало кто обращал внимание. Во всяком случаи пока. Крохотный, высотой в три этажа – он стал «приютом» для нотариальной конторы, туристического агентства и парочки фирмочек-однодневок. Выглядел он опрятно: подкрашенный в цвет бирюзы, со стеклопакетами и одной коробкой кондиционера.
И вот на его чердаке под покатой жестяной крышей собрались они. Их было немного – все, кто остался в пропыленной столице. Домовые без домов, хозяев и маломальских суеверий.
Все они были относительно молоды - не старше ста пятидесяти лет. И привязаны к домам, которым стали не нужны. Домовой в офисном центре - нонсенс! Домовой в заводском цехе - почти маразм! Домовой в коммуналке – ненужный нахлебник!
Сначала их стали забывать звать на новое место, потом к ним перестали обращаться - и, в конце концов, о них забыли. А брошенные духи… нет, не озлобились и не стали мстить людям. Они жалели людей, но помочь им ничем не могли – их не просили. А кто отпугнет злых духов? Кто защитит жилище в отсутствии хозяев? Кто позаботится о спокойном сне малышей? Домовые молча наблюдали за всем безобразием и беспомощно вздыхали, качая головой.
И теперь их позвали.
Чтобы угомонить галдящих домовых-гостей хозяйке дома, молодой особе в платье по моде двадцатых годов, пришлось постучать сложенным веером по раме чердачного окошка.
- Господа, господа, потише! Дамы, посплетничать еще успеете! Мы здесь все не просто так…
- И о чем будем говорить? О том, какой дом надо спасти от сноса? - фыркнула домовица в легком кружевном платье и соломенной шляпкой на рыжеволосой голове.
- Малеша, ты же знаешь, что мы не в силах остановить экскаватор или бульдозер.
- О том, что дети без присмотра растут? И потом мы удивляемся, почему они не помнят о нас! – подхватил высокий и на вид солидный домовой в сюртуке с тростью и пенсне.
- Они ведь даже не знают о том, что мы существуем! – поддержал его кто-то из соседнего угла.
- Тогда о чем? О том, что мы никчемные ни на что не годные духи! – выкрикнул еще кто-то.
Галдеж не прекращался. Все эти существа с виду ничем не отличающие от людей, разве что старинными нарядами, не хотели замолкать. Они говорили и говорили. Давно их не собирали на советы – они даже успели позабыть, что надо-то хоть время от времени прислушиваться к чужим репликам, а не втискивать свое недовольство и отчаянье во всеобщее возмущение.
Все затихли в тот миг, когда зазвучала грустная домбра, и вестник немного сипловатым голосом пропел:
Этим утром ветер с юга подул.
Он скребется во все двери.
И если снова мурашки по коже ползут,
Это значит - проснулись звери.
- Раз вы пришли, то на что-то сгодитесь! – проговорила падшая богиня, выходя из тени вестника.
Она казалась еще величественней и прекрасней. Черные волосы волнами катились по спине, плавные изгибы тела и невесомые движения приковывали к себе взор. Бархатный властный голос очаровывал и призывал к послушанию. Действительно, богиня - и домовые чувствовали ее силу и власть, которую невозможно растерять даже среди людей.
Духи принялись прислушиваться и принюхиваться. Они не знали каков этот южный ветер, но легенды не рассказывали о его силе приносить что-то новое в трудные времена.
- Южный ветер дует, чувствуете? - сказал вдруг домовенок-подросток. Он до этого молчал и слушал других, потому и ощутил его первым.
- Ты принесла Южный ветер? – боязливо уточнил кто-то.
- Я всего лишь позволила ему проникнуть в ваш мир… в наш мир…
- Зачем?! - удивились многие. Неужели еще кому-то осталось дело до их никчемной судьбы?
- Наш мир угасает. Тлеет. Но можно еще раздуть из углей новый костер. Южный ветер принесет с собой новорожденный огонь, а там и сам мир проснется, оттает!
- И зачем мы тебе? Не проще ли… - роптал взлохмаченный низкорослый паренек в джинсовом костюмчике.
- Нет, не проще. Все легкие пути уже пройдены. Вспомните, много ли ваших собратьев живут в уютных домах, а не скитаются по руинам и ночлежкам? Кто хоть иногда общается со своими хозяевами? А много ли осталось живых домов? Молчите? Вот и молчите дальше. И дальше скитайтесь по подвалам в ожидании, когда снесут все ваши дома, а киевские тенистые каштановые улицы заблестят стеклянными кубами-метаморфозами новых домов! - ее голос заполнил весь чердак, даже все щели и трещинки.
- Как ты смеешь?!
- Смею! - В былые времена за такие речи она бы испепелила на месте непокорного, но теперь не те эпохи. - Я могла бы просто уйти… или наблюдать, как мир усыхает, и пространство сворачивается. Но вместо этого я трачу свои силы и время! Я прошу вас помочь самим себе, помочь своему миру…
- Что ты предлагаешь? - встрепенулись домовые.
- Придти к тем, кто нуждается в вас. Взрастить, взлелеять тех, кто не оттолкнет вас, тех, кто сумеет оживить свои дома, будь то – древнее родовое поместье, квартирка-клетушка в бетонной коробке или загородный особняк!
- Ты хочешь, чтобы мы пришли к детям?
- А почему бы и нет?
- И вырастить из них Хозяев домов?
- Хозяев живых домов, - поправила богиня.
- Но как они помогут спасти мир? – последний отголосок робкого неверия.
- Они всего-навсего откроют двери для Южного ветра, - заключила женщина, окидывая взглядом собравшихся домовых. В их сердцах теплилась надежда, а в глазах вспыхивал огонь азарта. Она не ошиблась - они помогут, ведь их попросили.
Маша опять не могла уснуть. Под кроватью уже с месяц как завелась бабайка и пугала девочку. Мама и папа не верили, и как бы дочка не умоляла их не оставлять ее одну в комнате или хотя бы не выключать свет, они не слушали. Говорили, что она взрослая девочка, и не надо бояться темноты. Но Маша не боялась темноты, она боялась того, кто в темноте. А еще она знала, что это бабайка тягает ночью маму за волосы, вот почему она жалуется на частые головные боли. А папе подсыпает в суп какой-то порошок, отчего он начинает чихать и кашлять и почему-то ругается с мамой.
Но Маше никто не верил, и она никому больше не рассказывала про бабайку.
Девочка вся сжалась в комок, когда услышала злобное шипение. И уже приготовилась к тому, что злой дух снова не даст ей заснуть. Но она взрослая и не боится бабайку… но почему-то храбриться получалось плохо. Все равно страшно… очень страшно… Вот чудище уже вылезло из-под кровати и забралось на постель! Маша с перепуга зажмурилась и натянула одеяло до подбородка.
- А ну брысь отсюда тварь бесхребетная! Машуню зачем пугаешь?! Чтоб не видел я тебя здесь больше! Затопчу! По щелям размажу! – пригрозил звонкий молодой голос.
Бабайка жалобно запищала и затихла. Очнулась Маша от прикосновения. Теплого, ласкового, заботливого. Как будто мама обнимала. Но открыв глаза, девочка не увидела маму. На краю постели сидел кудрявый русоволосый паренек. Он улыбнулся и подмигнул – и страх отступил.
- Ты кто? - спросила Маша. Его она не опасалась, он ведь прогнал бабайку. И он не страшный, добрый, такой же, как мама.
- Костик, домовой.
- Домовой? - удивилась девочка. Она уже знала, что домовые не живут в городе, ну и слышала, как мама сказала, что они, наверное, все ушли куда-то далеко...
- Да, домовой. Твой домовой, Маша.
- Правда? Лично мой?
- Лично твой. Я буду охранять тебя. Ни одна бабайка больше не тронет!
- Ой, класс! Только где ты будешь жить? – девочка села в постели и повертела головой, деловито осматриваясь. - У меня места мало…
- А ты его придумай!
- Место?
- Да. Какую бы ты себе хотела комнату… и мне?
- Такую! Нет, такую! Я тебе сейчас расскажу!
- Лучше покажи, ты ведь можешь - я знаю…
Никто бы не подумал, что пространство внутри комнаты так легко изменить. Расширить, переделать, приукрасить. Нужно всего лишь попросить дом поменяться. И все…
… а когда дом просят несколько ребятишек, то он не может не подчиниться. Не может не ожить!
Детская просьба, чистая, искренняя, вдохнула в бетон и кирпич искорку жизни. И не один дом зажил новой жизнью в ту ночь… и в последующие. Взрослые не заметили, как в их квартирах появились кошки всех пород и расцветок, которые обожали детей и получали такую же порцию любви от чад.
И никто не обращал внимания на то, что дети стали хорошо спать по ночам. А у самих родителей здоровье окрепло, волна хорошего настроения оставалась неизменной, и мир в семье не давал трещин из-за мелочей…
На месте развалин бело-голубого дома с ажурными балкончиками и лепниной за два года построили офисный центр. Теперь на него, точнее на рекламные плакаты, обращали внимание пешеходы и автомобилисты, стоящие в пробках на проспекте Победы. И временами кто-то да вздыхал, вспоминая о старинном доме. Жаль, что его не отреставрировали.
Но всего в двухстах метрах на улочке, идущей параллельно с проспектом, умирало еще одно старинное здание с такими же балкончиками, лепниной и даже колоннами. На его последнем этаже среди груд кирпичей от обвалившей крыши, обрывков газет и тряпья снова встретились две тени. Вестник и богиня.
- Ты был на другой стороне? Как там? - спросила богиня, глядя на вестника в потрепанной одежде и запыленных сапогах.
- Не лучше и не хуже. По-другому просто, - он пожал плечами в ответ. - И там нет никакого ветра.
- Я знаю, - все с тем же спокойствием ответила на разоблачение богиня.
- Тогда чему мы открываем двери?
- Будущему. Новому дню. Или ты не хочешь впустить его?
- Уже не знаю. Слишком много лжи…
Он отвернулся от женщины. Прошелся по пустой комнате, даже пнул огрызок кирпича. Его раздирали в клочья сомнения, разочарование и даже обида, но на вечно молодом лице они не находили отражения.
- Не лжи, а всего лишь лицемерия, - разъяснила она. - Я все-таки осталась богиней и играю по другим правилам.
Вестник рывком повернулся к ней и даже попытался ударить ее словами:
- Живешь или играешь?
- Для меня эти понятия одно и то же, - удар был парирован. Человеку тяжело совладать с бессмертной. - Если хочешь, можешь продолжать чувствовать южный ветер или северный бриз или, в конце концов, просто ветер!
- Или просто уйти?
- Можешь и так. Это мне не уйти. А тебе открыты пути на все «стороны».
- А что будет с моим… с этим миром?
- Время покажет. Но мы сделали все, что могли.
- Породили ветер? А если он превратиться в бурю?
Она недоумевала. И не понимала людей. Зачем столько вопросов? Ради какого призрачного интереса
- Ну и что? Буря уже не тлен.
- Но и для пожара нужен ветер.
- И пепел развевает тот же ветер. Можешь, запереть двери и заколотить окна. Только что делать с огнем в сердцах и ветром в душе?
Теперь она ушла первой – спустилась по водосточной трубе на мягких кошачьих лапах. А он остался один на один с тенями и печальной домброй. Другая сторона звала - там все иначе. Можно найти мир, где жизнь только-только начинается, а не содрогается в конвульсиях. Но ведь здесь его дом! Живой дом!
Может быть, я не прав, может, надо на все
Положить и уйти в тень?
Только кто, кто, кто, черт побери,
Заплатит за новый день?!
12-13.04.2010
В тексте использованы фрагменты песни Дэна Назгул «Южный ветер»
@музыка:
Дэн Назгул
@настроение:
меланхолия + романтика